Санки

[milarka]

Пахнуло котлетами вперемешку с холодным воздухом. Как тогда, когда мы втроем затарились в «Городке» едой, еще теплой хлебной нарезкой, котлетами в бумажных коричневых пакетах и... удивительно, не помню, была ли водка.
Мы шли кататься на санках в овраги. Илья сказал, что в оврагах охренительные горки, и мы побрели туда через сугробы в полный человеческий рост, вернее, в наш с Сашкой мелкочеловеческий рост. Со стороны, если кто-то абсолютно невесомый смотрел на нас со стороны, были видны только наши шапки над снежной белизной.

Санки волочились сверху, на уровне от лица до талии, в зависимости от высоты сугроба. Мы казались не то солдатами в окопе, не то полярниками – с лицами, спрятанными в большие, влажные и теплые изнутри от дыхания шарфы.

Илюха был настоящими Сусаниным, а Сашка – всеми поляками сразу. Она ворчала и мрачнела все сильнее, и когда мы все-таки дошли до горок, кататься ей уже не хотелось. И мы стали есть. Замерзшие котлеты на остывшем хлебе и водку – да, точно, была водка!
А потом был подъем с санками на самую верхотуру.
И вот-ка лечу уже вниз - животом на санках, варежками вцепившись в переднюю перекладину, - и шапка съезжает на глаза. Шапочные уши вьются на ветру, хлопая по щекам шнурками. Снежная пыль щекочет лицо, влетаю с хохотом в сугроб и переворачиваюсь, а перед глазами мелькают черные сосны, обиженное Сашкино лицо, осветившееся вдруг улыбкой, скачущая вниз за санками фигура Ильи, и мои собственные ноги и руки, взметнувшиеся к вечереющему небу.
Помнишь, как было хорошо?